[Начало игры]

---

В звуках той прекраснейшей мелодии, которая лилась из сего величественного инструмента, скрип тяжёлой створки затерялся, оставшись практически незамеченным. Дверь приоткрылась, но не сильно; ровно настолько, чтобы впустить одного человека. Свет с улицы, льющийся в проём, прочертил яркую дорожку в проходе между длинными скамьями. И он же аккуратно, словно по трафарету, очертил и тень человеческой фигуры - вытянувшаяся по залу, она казалась невероятно огромной, эта тень.

Скрип.
Скрип.
Скрип.

Там же, в глубоких нотах, порождённых органными трубами, скрылось и еле слышное поскрипывание дощатого пола. Каждый шаг неизвестного, неторопливый, неспешный, заставлял дерево прогибаться под чудовищным весом, словно по нему ступала каменная статуя.

Скрип.
Скрип.
Скрип.

С каждым таким шагом, огромная фигура всё ближе подступала к алтарю. Однако её собственная тень всё же поспешила обогнать своего прародителя. Всё дальше и дальше она убегала вперёд, словно живая; пока наконец, добежав до самого органа и скользнув по его трубам ввысь, она не накрыла собой музицирующую девушку - нависнув над ней, словно ночной убийца, равно безжалостный и бесшумный...

Отредактировано Heinrich von Engelbrecht (2014-10-29 14:27:13)

-- Обычно никто не осмеливается пройти так далеко. Когда люди приходят послушать мою игру, они стараются бесшумно присесть на самую дальнюю скамейку, что ближе к выходу. Чем могу быть полезна?

Выдержав задумчивую паузу, мужчина чуть склонил голову. Длинный чёрный плащ, наброшенный на его широкие плечи, еле заметно колыхнулся от этого движения.

- Прошу извинить за вторжение... сестра. Я не хотел вас прервать.

Голос его, негромкий и размеренный, отличался одной странной особенностью, которая сразу бросалась если не в глаза, то в уши уж точно. В нём не было слышно никаких эмоций: ни уважения, ни насмешки, ни извинений. То же можно было сказать и о лице говорившего, и о всей его фигуре; ни одно движение, ни единый мускул не подтверждал и не опровергал сказанного. Всё, что человек хотел донести до собеседника, он выражал исключительно выбранными словами - порой ненадолго запинаясь в процессе этого выбора. Несложно было догадаться, что язык, на котором незнакомец сейчас был вынужден говорить, был знаком ему не так, чтобы прекрасно.

- Как добропорядочный христианин, посетивший сей город, я просто обязан был посетить и это место. Однако подобного приёма я и ожидать не смел. Исполнение... действительно было превосходным. Услышать подобное здесь, среди этой чужой земли - всё равно, что вдохнуть полной грудью свежего воздуха. Благодарю вас за это... ценное... воспоминание.

Ещё одну особенность влекло за собой поведение незнакомца. Чем дольше ты слышал его речь, тем становилось понятнее, что и это спокойствие, и эта подчёркнутая нейтральность была его обычным стилем общения. Неважно, с кем бы он заговорил - с ребёнком, со взрослым, с самим временно исполняющим обязанности германского кайзера - великан обращался бы к каждому из них абсолютно одинаково, как к равному. Так же он разговаривал и с юной монахиней; хотя она и казалась вдвое меньше него и втрое - моложе, ни капли неуважения не проскользнуло в его голосе. Лишь голые факты, внимательно подобранные, составленные в ряд, и аккуратно выложенные на обозрение собеседника.

- Впрочем... не хочу отвлекать вас от ваших обязанностей больше, чем это необходимо. Я пришёл, чтобы переговорить со святым отцом этого дома. Скажите, сестра - где я могу найти его?

Закончив свой короткий монолог, человек в чёрном замолчал и холодно уставился своими серыми глазами на девушку. Голос его оставался настолько пустым и безжизненным, что интонация последней фразы почти не отличалась от всех остальных.

Разве что затянувшееся молчание постепенно давало понять, что фраза эта была не чем иным, как прямым и чётким вопросом.

Отредактировано Heinrich von Engelbrecht (2014-10-30 19:36:03)

Так уж сложилось, что социальные навыки высокорослого уроженца Германии находились в довольно зачаточном состоянии. Общаться с людьми, особенно незнакомыми, ему было странно и непривычно; и особенно - общаться с детьми, которых он совершенно не понимал. Однако диалог с этой девушкой оказался неожиданно спокойным, размеренным, и... профессиональным, пожалуй. Тамплиер непременно обрадовался бы этому факту; если бы только умел радоваться.

- Кхм, похоже, мне придется вас расстроить, но в этой церкви нет никого, кроме меня. Все обязанности святого отца этого дома лежат на мне. Так...о чем же вы хотели со мной переговорить?

Как благопорядочный католик Хайнрих не мог не знать, что женщина никак не могла находиться в ранге священнослужителя; монахини - да, настоятельницы опять же монастыря - пожалуйста; но уж никак не святого отца. Так какова же причина, по которой она занимает его место? Глаза его чуть прищурились, пока немец перебирал в голове различные варианты причин подобного; хотя девица, не имея возможности знать ход его мыслей, вполне могла принять это движение на свой счёт.

- Или, быть может, вы считаете, что я плохо подхожу для этой роли?

Придя, наконец, к какому-то решению, великан в чёрном плаще выпрямился и сделал глубокий вдох.

- В таком случае, обращаюсь к вам, - ещё один аккуратный кивок, - Моё имя - Хайнрих фон Энгельбрехт; верный слуга Католической церкви и рыцарь Господа Нашего. В этот далёкий город меня привело... одно дело; полагаю, мне придётся задержаться здесь ещё на пару недель. На протяжении этого времени, если Церкви понадобится в чём-то моя помощь - приложу все усилия, чтобы её оказать.

Стандартная вежливость в его исполнении прозвучала как искренняя и нерушимая клятва.

- Теперь об этом деле. Скажите, сестра - известно ли вам что-нибудь о некоем... событии, связанным с этим городом? Событии, известном под названием... "Война Святого Грааля".

Забытое название, неожиданно прозвучавшее под сводами Божьего дома, эхом прозвучало ещё несколько раз, гуляя между высокими стенами; будто выпущенный на свободу демон, в любое мгновение готовый начать купаться в невинной крови и сжигать города в пепел.

- ...Сестра?

Отредактировано Heinrich von Engelbrecht (2014-12-09 14:43:33)

Неспешная, размеренная речь Энгельбрехта давала понять, что каждая фраза, произнесённая им, была составлена из аккуратно подобранных слов - ни больше и ни меньше, чем это было необходимо. Именно поэтому свои услуги рыцарь предложил церкви, а не самой девушке - носить её сумки по магазинам и помогать выбирать нижнее бельё в генриховские планы на следующие несколько недель уж точно не входило. И именно поэтому название Войны Грааля упомянул он столь аккуратно - ибо не был уверен, насколько монахиня знакома с сообществом магов, их волшебство и ритуалами, и знакома ли вообще. Впрочем, ответ её на этот чётко поставленный вопрос его совершенно удовлетворил... хотя и подбросил сам по себе дополнительную пищу для долгих размышлений.

- Значит... вы знаете, о чём идёт речь. Это хорошо.

Подбирая нужные слова, тамплиер снова замолчал. Его массивная фигура тихо качнулась; погрузившись в размышления, Энгельбрехт начал неспешно измерять своими тяжёлыми шагами зал. В какой-то момент он прервал это молчание, однако походки не замедлил.

- Действительно. Ваши слова подтверждают то, что я слышал об этом событии. Ритуал, чем бы он ни был - давно закончен. Однако... в последнее время я несколько раз слышал... другое. Всё больше европейских магов выражают интерес к этому городу... считают, что скоро грянет новая Война. Некоторые из них даже планируют... планировали отправиться сюда лично, чтобы принять в ней участие. Не знаю, правы они были или нет... но в любом случае: столько колдунов, готовых устроить между собой бойню посреди столь населённого города... это - пороховая бочка, готовая в любой момент взорваться.

Рыцарь одновременно подошёл и к логическому заключению своей тирады, и к являвшему собой сердце этой церкви алтарю - и остановившись перед ним, склонил голову и закрыл глаза. На несколько минут в зале повисло молчание; наконец, Энгельбрехт, не меняя позы, продолжил. Голос его теперь звучал ещё тише, чем обычно - и, кажется, даже с долей усталости:

- Пока это всего лишь предположения. Возможно, вы захотите проверить информацию через свои контакты или отдать какие-то распоряжения... это было бы разумно. Я лишь хотел предупредить вас заранее, сестра. Будьте готовы. Мы... не можем такое проигнорировать. Ведь жертвами войны могут стать... невинные люди. А это... недопустимо.

Закончив мысль, рыцарь, в лучших традициях себя, на некоторое время замолчал. Каждая такая пауза служила одновременно двум целям: давала возможность собеседнику обдумать сказанное и подобрать ответ, а самому великану - соответственно, время на обдумывание следующей мысли и подбора соответствующей терминологии на новом, малознакомом ему языке. Однако повисшую было в церкви тишину прервала скрипнувшая в другом конце зала дверь. Энгельбрехт не стал оглядываться на тех, кто именно вошёл в Божий храм; в любом случае, диалог на столь закрытые от общества темы пришлось бы сворачивать - а всё, что хотел, со своей стороны он уже сказал. Хотя нет; пожалуй, ещё не всё.

-  Если Церкви понадобится моя помощь... или мой меч... неподалёку отсюда находится небольшая гостиница. В случае необходимости... вы найдёте меня там, - он чуть склонил голову в аккуратном, но вежливом прощании, - Более Вас не беспокою, сестра. Прощайте. И будьте настороже.

Закончив разговор, иностранец бросил последний взгляд на изображение Девы Марии; развернулся, и своими неспешными размеренными шагами двинулся к выходу, пока дощатый пол продолжал провожать его жалобным скрипом. Проходя мимо вошедших, впрочем, он ненадолго задержался. Конечно, в самой по себе молодой гетеросексуальной парочке ничего особенного не было; а вот то, что девушка, в отличие от своего кавалера, к местному населению принадлежала не больше, чем сам Генрих - было довольно неожиданно.

Но не только это было в ней странным; было что-то ещё... На несколько мгновений великан замер недвижной статуей, глядя в её бездонные глаза, будто пытаясь найти там что-то. Наконец, германец оторвал взгляд от лица девушки, и кивком нарушил это странное молчание:
- Фройляйн.
Кивок кавалеру.
- Герр.

И будто потеряв к ним остатки появившегося было интереса, наследник тамплиеров отвернулся и сделал шаг наружу - под уже начинающее понемногу темнеть вечернее небо.

---> Гостиница "Флёр Аояма"

Резиденция Такаги <---

Со времен средневековья церкви особо не изменились. Выглядели они все так же просто или даже бедно. Но Жанну сюда привело дело, а не желание полюбоваться красотами божьей обители.
- Месье, не несите вздор. С Господом никогда. – дева наклонилась к уху Ли. – Архангел Михаил.–
Теперь, впрочем, как и тогда, в далекой прошлой жизни, ей предстояло ступить на путь, с которого возврата не будет. Как не будет ни короля, ни верных соратников и что уж говорить о войске. Орлеанская дева, мальчишка маг и безграничная вера.
Жанна звонко хлопнула мастера по плечу. – Я скоро, маленький принц.
И девушка направилась к алтарю.

Проходя меж рядов скамеек, Жанна столкнулась благородным мужем. Отчего-то дева не сомневалась в его высоком происхождении. Его манера поведения, взгляд…
- Фройляйн. –
- Herr . – ответила Жаннетта и тут же прикусила язык, дабы не продолжить фразу. Манеры, вбивавшиеся в голову с самого детства, давали о себе знать в самый неподходящий момент. Еще не хватало засветиться по-глупому.
За спиной хлопнула дверь, теперь можно не стесняться посторонних глаз. Попросить благое слово, да уйти восвояси.
- Уже довольно поздно....но церковь всегда готова принять своего посетителя. Чем могу быть полезна?
Настоятельница, точнее что-то в ней, не нравилось Жанне. Какая-то черта в лице, мимике и взгляде говорила, что от монашки следовало ждать подвоха. Это немного насторожило святую, но в любом случае сейчас, начиналась война, и на стороне противника мог оказаться кто угодно. Отчего-то Жанне эту «войну Грааля» хотелось назвать «войной ассасинов».
- Ох, простите за столь поздний визит, но не откажите христианке в молитве. Я слишком долго не была в обители божией и потому сей проступок должно исправить лишь здесь, - дева постыдно опустила глаза. Ведь нельзя так прямо сказать, что ты пришла в храм для благословения. – Не соблаговолит ли настоятельница разделить со мной молитву?

Ответ настоятельницы заставил усомниться Жанну в своих впечатлениях о ней. Монахиня одарила святую столь искренней улыбкой, что её безвредность не ставилась более под вопрос. Однако внимание было переключено на мастера.
- Увы, мой спутник иной веры – с грустью в голосе вздохнула дева. - К тому же, как дитя своего времени он ничего не воспринимает на веру.
Не зная, что еще добавить Жанна лишь развела руками. Не успела она лучше узнать мастера. А врать тем более служителю церкви, увольте.

   Необъяснимое началось когда у девы ни с того ни с сего закружилась голова. Не вольно прикрыв глаза, Жанна не ожидала очутиться на пороге своего дома. Она стояла в своем средневековом одеянии.
-За мной отец, а мама провожать не выйдет…
Старая память резанула сильнее ножа. Сейчас ей не хотелось никуда уходить, остаться. Остаться здесь и будь что будет.
Слезы залили глаза, ломающимся голосом Жаннетта едва успела сказать:
- Папа…
   … и вот она перед капитаном  де Бодрикуру, уже второй раз. У него изумленное лицо. Буквально только что гонец принес дурные вести. Попытка снять осаду с Орлеана провалилась, голодное войско, увидев еду, забыло о битве, и было разбито. Капитан велит выделить деве людей и мужскую одежду.
- Да, я попаду к Карлу. И он подвергнет меня испытанию, как я  и предлагала. Архангел Михаил, зачем ты показываешь мне это?
   Но ответа не последовало. В секунду Жанна очутилась в резиденции дофина. Перед ней на троне восседает лицедей. Сам Карл среди знати, справа. Он небольшого роста потому вынужден выглядывать из-за плеча одного из дворян. Лицедей же приветствует её, встает с трона, подходит к неё.
- К чему это? Я достаточно хорошо все помню. И чтобы узнать дофина мне не нужно было ни видение, ни пришествие. Его будущее величество не в меру любопытен и всего. Достаточно сего, я сейчас в церкви…
   Там дева и оказалась. Но на сей раз Жанна не желала отвечать богословам, её одолевал гнев. Она не понимала для чего все это представление? К чему показывать моменты далекого прошлого? Как они помогут?
- Довольно! – ударила она в сердцах себя по коленям.

   - Мы нападем на Сен-Лу, сей бастион станет нашей опорой. Я пойду малым войском, человек четырнадцать не более. Остальное войско начнет приступ только после того как мы вывесим наш стяг. Вот так господа, оставьте стратегию на потом, сейчас в ней нет силы. Помочь нам отныне может только вера. -
Шатер да несколько военноначальников обсуждают план грядущего сражения. Все это уже было.
Через пять дней Орлеан будет освобожден. Дофин коронован. Грянет «бескровный поход», а потом… её предадут и даже не попытаются спасти.
На следующие воспоминания Жанна смотрела сквозь пальцы, пока не пришел черед заточения. Больше не было надежды, её судьба уже предрешена и завтра Орлеанской девы не станет.
- Не стоило возвращать корону, он ведь сам её отдал. И что потеряла бы Франция? Слизняка голубых кровей, да ему на троне то долго не усидеть.
Но что-то не так. Что же?
- Нет, все было не так. В тот день я молила Господа о конце войны. Пусть моя смерть станет последней.
   И вот он, последний день.
Площадь, ведьмин костер и толпа. Костер только подожгли, и осужденная на сожжение надеется, что лишится чувств раньше, чем огонь доберется до нее. На сердце колотится слишком быстро. Огонь набирает силу, жар уже не стерпим. И крик боли уже не сдержать.
   Жанна не понимала, где находится. Вокруг нее была тьма и боль. И запах, запах её сгоревшей плоти. А еще был звук чьих-то шагов. Дева хотела говорить, но уста её не слушались.
Шаги стали совсем близки, вот они подошли вплотную. Кто-то обнял Жаннетту за плечи от чего боль ушла.
- Теперь моя жизнь отныне и твоя, только не забывай, чья ты копия.
С трудом открыв глаза, Жанна увидела себя. Все так же в доспехе и нимбом вокруг головы…

…очнулась в церкви. Настоятельница все еще смотрит в сторону мастера. Значит, ничего не заметила.
Вся жизнь в едином миге. На глаза навернулись слезы.
- Ах, простите меня за слезы. Отчего-то на душе стало так радостно.

- Mercy, - Жанна приняла платок из рук настоятельницы. Нет, ну надо же было разреветься. - Anima Christi.
Дева произнесла название той самой молитвы, которую матушка её наказывала читать. Всякий раз, когда Жанну одолевали сомнения или страхи она успокаивала.
На миг слуга усомнилась в правильности своего поступка. Ведь все напутствия говорились не ей – мечнику войны лже чаши, а святой Орлеанской деве. И какое она имеет право уподобляться святой?
- Благословление все же дано, - настраивала дева себя, утирая платком слезы.
Вернув платок, Жанна жестом пригласила настоятельницу к молитве. Встав на колени перед алтарем, дева сложила ладони и начала молиться, на латыни.

Anima Christi, sanctifica me.
Corpus Christi, salve me.
Sanguis Christi, inebria me.
Aqua lateris Christi, lava me.
Passio Christi. conforta me.
О bone lesu, exaudi me.
Infra tua vulnera absconde me.
Ne permittas me separari a te.
Ab hoste maligno defende me.
In hora mortis meae voca me.
Et iube me venire ad te,
ut cum Sanctis tuis laudem te
in saecula saeculorum.

Amen.

Окончив молитву, Жанна поклонилась настоятельнице.
- Благодарю за все, храни вас Господь.
И медленно пошла к своему мастеру

Сколько бы молитв она не прочла за день, это никогда не перестанет приносить ей удовольствия. До чего же приятно творить добро и помогать людям...
- Благодарю за все, храни вас Господь.
- Храни вас Господь.- с улыбкой повторила Карен и перевела свой янтарный взгляд на подошедшего юношу. Похоже молодому спутнику набожной блондиночки немного наскучило тихонечко сидеть на лавочке и ждать свою подругу.
-Уже закончили? Надо сказать, весьма необычное явление, чтобы женщина распоряжалась церковью. Хм.
- Huh, а ты имеешь что-то против? - Ортензия открыто показала все свое недовольство на этот комментарий. - Смотрите ка, мужик нашелся.
-Миледи, Вы случайно не знаете, когда был построен этот Дом Господа?
О да, проведя в стенах этой церкви долгих и скучных пять лет, Карен известна вся доступная информация от уцелевшего архива, который она почитывала в перерывах между молитвами и ночными прогулками по Фуюки.
- Этому храму уже насчитывается более восьми десятилетий. А некоторые источники говорят, что здание и вовсе было построено еще в середине 19 века. Но увы, 5 лет тому назад оно было сильно повреждено - пришлось восстанавливать больше половины здания. - экзорцистка сделала небольшую паузу, внимательно изучая юношу. - С чего вдруг такой интерес к архитектуре?

-Нет, нисколько. Наоборот, даже рад: наконец-то равноправие и в церкви. Правда, никогда не подумал бы, что на этом поприще страной возможностей окажется Япония.
Что ж, ответ, можно было сказать, Ортензию устроил. Правда, честно говоря, все же равноправие и церковь - понятия несколько несовместимые. Не то чтобы Карен была против, но почти всю свою жизнь она была инструментом церкви, который использовали как только хотели. И она прекрасно понимала, что эта церковь досталась ей в руки лишь только потому что сама Ортензия стала не нужна....либо её способностей стали просто опасаться. В любом случае, всё это она воспринимала как должное, а становление хозяйкой такой собственности не могло не радовать.
-Well, в этом здании захватывают глаз только архитектура и Вы, и я боюсь, что моя спутница убьет меня, если я слишком сосредоточу внимание на Вас.
Должно быть, нормальная девушка бы смутилась, услышав подобные комплименты, но Карен восприняла это как нечто обыденное. По ночам ей удается услышать более громкие слова в адрес её красоты и совершенства...
-И что же произошло 5 лет назад? Буйная паства?
- Так я тебе и сказала.
- Ох если бы. Но, к сожалению, этой информацией я поделиться не могу. А теперь прошу прощения, но меня ждут дела. Не так уж просто справляться со всеми обязанностями в гордом одиночестве.

После молитвы Жанна была преисполнена сил. Вот теперь можно было браться за дело.
Распланировав все наперед, дева уже собиралась покинуть обитель господа, и тут какой-то черт дернул мастера за язык. Да еще как дернул, фраза была несуразной и глупой одновременно. Хоть сейчас Жанна была готова назвать добрый десяток имен настоятельниц, начиная со своих времен. Но все это суета, которая по видимому не отпускала Ли.
Все эти мелочи слугу не касались. Ей предстояли сражения один на один. Шесть героев, шесть битв. В худшем случае. Да еще мастер, коего любой слуга на ноль поделит.
Да, задачка на пять с плюсом. Так, если подумать, кто опасней всего? Арчер да ассасин. И если первому ближний бой можно навязать, благо застройка плотная, то второго надо… Что от него надо, как от него отмахиваться? – задумалась Жанна. – Эх, месье де Мец, как я сейчас в вас нуждаюсь. Вы знали ответ на любой вопрос. Так, кто еще? Всадник, относительно безопасен пока пеший. А вот копейщик будет проблемой. Тут будет драка на измор. Хотя можно выйти на него со знаменем… Глупо звучит. И колдун, в принципе он подобен лучнику, и разбираться с ним, думаю, нужно так же. Так что-то упустила, да и берсерк. Ну с ним планировать что либо бесполезно, подобные типы непредсказуемы.
Нам тоже следует отправляться. Есть еще несколько вещей, которые следует начать делать сегодня. –прервал её мысли Ли.
- Согласна.-

---> Центральный Парк

Отредактировано Жанна Д'Арк (2015-08-30 16:04:41)

Торговый центр --->

Через несколько кварталов девушка уже успела пожалеть, что похвалила Берсеркера. По его энутиазму можно было предположить, что в церкви будет не просто удобное для битвы место, а сам Ланселот со свитой, готовый сразить с Тарквином в ещё одном бою. Хотя, с другой стороны, обустройтво места битвы было одним из шагов к этой встрече. Девушка молча позавидовала определённости своего Слуги в своём желании. Эта тихая, добродушная зависть заставила было девочку снова задуматься о своём желании, однако эти мысли были прерваны остановкой мотоцикла.

Величественный вид церкви внушал трепет. Возвышаясь над остальным лесом благодаря холму, это место видела предыдущую Войну - её процесс и последствия. Теперь же она взирала на своих гостей как мудрый старец, переживший больше, чем все люди этого города вместе взятые.

Когда мотоцикл подъехал к месту, где было возможно припарковаться, Ариана сняла с головы шлем и положила его на сиденье. Её глаза сразу же стали изучать окружающую обстановку. До самого помещения она шла молча, и лишь зайдя внутрь произнесла, слегка сведя брови вместе:

-Не хотелось бы расстраивать тебя, но полы здесь слишком чистые для заброшенного места. Да и внутреннее убранство явно ремонтировали, - сказал девушка, разглядывая скамьи и канделябры, -Хотя снаружи и не скажешь. Ограда вся поросла лозой...

Ариана снова окинула взглядом церковь. Она как будто источала умиротворение - солнечный свет, пробивающийся сквозь витражи на окнах, плавно вливался внутрь, заполняя всё как будто бы жидкими лучами солнца. Казалось, один вдох - и твои лёгкие наполнятся этим светом... Хотя, возможно, такое впечатление об этом месте вызвали у Арианы книги?

-В любом случае, нам стоило бы поговорить с местным смотрителем. Быть может, он что-то знает о других участниках Войны. В крайнем случае мы всегда можем отбить это помещение, если не придумаем лучших перспектив. Что скажете, Берсеркер?